Житие преподобной Марии Египетской является примером того, каким искренним и глубоким, преодолевающим все грехи, может и должно быть покаяние, перерождающее душу и меняющее жизнь человека.

Исполняя всё это, он никогда не переставал поучаться Божественными словами: и ложась, и вставая, и за работой, и вкушая пищу (если только можно было назвать пищей то, что он вкушал в очень малом количестве), он неумолчно и постоянно исполнял одно дело, - он пел божественные песнопения и искал поучений в божественных книгах.
Ещё в младенчестве он был отдан в монастырь, где доблестно подвизался в постничестве до 53-х лет. Но потом его стала смущать мысль, что он достиг полного совершенства и более не нуждается ни в каких наставлениях.

"Есть ли, - думал он, - на земле инок, могущий меня наставить и показать пример такого постничества, какого я ещё не прошёл? Найдётся ли в пустыни человек превзошедший меня?"

Когда старец так размышлял, ему явился ангел и сказал:

- Зосима! Ты усердно подвизался, насколько это в силах человека, и доблестно прошёл постнический подвиг. Однако нет человека, который бы мог сказать о себе, что он достиг совершенства. Есть подвиги, неведомые тебе, и труднее пройденных тобой. Чтобы познать сколько иных путей ведут ко спасению, покинь страну свою, как славнейший из патриархов Авраам, и иди в монастырь, лежащий при реке Иордане.

Следуя такому наставлению, Зосима вышел из монастыря в котором подвизался с младенчества, отправился к Иордану и достиг того монастыря, куда его направил голос Божий.

Толкнув рукою монастырские врата, Зосима нашёл инока - привратника, и сказал ему про себя. Тот известил игумена, который велел позвать пришедшего старца к себе. Зосима пришёл к игумену и исполнил обычный иноческий поклон и молитву.

- Откуда ты, брат, - спросил его игумен, - и для чего пришёл к нам, убогим старцам?

Зосима отвечал:

- Откуда я пришёл об этом нет нужды говорить; пришёл же я, отец, ища себе душевной пользы, так как слышал о вас много великого и достохвального, могучего привести душу к Богу.

- Брат, - сказал ему на это игумен, - один Бог может исцелять немощи душевные; да наставит он тебя и нас путям своим на пользу души, а человек исправлять человека не может, если он постоянно не вникает в себя и неусыпно, с Божией помощью, не совершает подвигов. Но так как любовь Христа побудила тебя посетить нас, убогих старцев, то оставайся с нами, если для этого пришёл. Пастырь добрый, отдавшей душу Свою для нашего спасения, да ниспошлёт на всех нас благодать Святого Духа.

После таких слов, Зосима поклонился игумену, попросил его молитв и благословения и остался в монастыре. Здесь он видел старцев, сиявших добрыми делами и благочестием, с пламенным сердцем служивших Господу непрестанным пением, всенощной молитвой, постоянным трудом.

Перешедши через Иордан, все расходились далеко в разные стороны и не знали друг о друге, как кто постится и подвизается. Если кто видел, что другой идёт к нему навстречу, то уходил в другую сторону и продолжал свою жизнь в одиночестве в постоянной молитве, вкушая в определённое время очень мало пищи. Так иноки проводили весь Великий пост и возвращались в монастырь за неделю до Воскресенья Христова, церковь с ваиями торжественно празднует праздник Ваий. Придя в монастырь, никто из братий не спрашивал друг друга, как он провёл время в пустыни и чем занимался, имея свидетелем одну только свою совесть. Таков был монастырский устав Иорданского монастыря.

Зосима, по обычаю того монастыря, также перешёл через Иордан, взяв собой ради немощи телесной немного пищи и ту одежду, которую носил постоянно. Блуждая по пустыни, он совершал свой молитвенный подвиг и по возможности воздерживался от пищи. Спал он мало; где застанет его ночь, там уснёт немного, сидя на земле, а рано утром пробуждается и продолжает свой подвиг. Ему всё больше и больше хотелось пройти в глубь пустыни и там найти одного из подвижников, который мог бы его наставить.

После двадцати дней пути, он однажды приостановился и, обратившись на восток, стал петь шестой час, исполняя обычные молитвы: во время своего подвига он, приостанавливаясь, пел каждый час и молился. Когда он так пел, то увидел с правой стороны как будто тень человеческого тела. Испугавшись и думая, что это бесовское наваждение, он стал креститься. Когда страх прошёл, и молитва была окончена, он обернулся к югу и увидел человека нагого, опалённого до черна солнцем, с белыми как лён волосами, спускавшимся только до шеи. Зосима побежал в ту сторону с большой радостью: в последние дни он не видел не только человека, но и животного. Когда этот человек издали увидел, что Зосима приближается к нему, то поспешно побежал в глубь пустыни. Но Зосима как будто забыл и свою старость, и утомление от пути, и бросился догонять беглеца. Тот поспешно удалялся, но Зосима бежал быстрее, и когда нагнал его насколько, что можно было им услышать друг друга, то возопил со слезами:

- Зачем ты, раб Бога Истинного, ради Коего поселился в пустыни, убегаешь от меня, грешного старца? Подожди меня, недостойного и немощного, надежды ради воздаяние за твой подвиг! Остановись, помолись за меня и ради Господа Бога, Который никем не гнушается, преподай мне благословение.

По многому времени сказала женщина Зосиме: - Авва Зосима, тебе подобает благословить и молитву сотворить, ведь ты пресвитерства саном почтен, и многие годы, предстоя святому алтарю, Божественных Тайн дары Господу приносишь. Эти слова повергли старца в ещё больший страх. Обливаясь слезами, он сказал ей, с трудом переводя дыхание от трепета:

- О духовная матерь! Ты приблизилась к Богу, умертвив телесные немощи. Божий дар на тебе проявляется больше, чем на других: ты никогда не видела меня, но называешь меня по имени и знаешь мой сан иерея. Посему лучше ты меня благослови ради Бога и преподай свою святую молитву.

Тронутая настойчивостью старца, она благословила его такими словами:

- Благословен Бог, хотящим спасения душам человеческим!

Зосима ответствовал "аминь", и оба поднялись с земли. Тогда она спросила старца:

- Человек Божий! Зачем ты пожелал посетить меня нагую, не украшенную никакими добродетелями? Но благодать Святого Духа привела тебя, чтобы, когда нужно, сообщить мне о земной жизни. Скажи же мне, отец как теперь живут христиане, царь и святые церкви?

Вашими святыми молитвами, - отвечал Зосима, - Бог даровал церкви прочный мир. Но склонись к мольбам недостойного старца и помолись Господу за весь мир и за меня грешного, чтобы моё скитание по пустыни не прошло бесплодным.

- Скорее тебе, авва Зосима, - сказала она, - как имеющему священный сан, подобает молиться за меня и за всех; ибо ты к сему и предназначен. Но из долга послушания я исполню твою волю.

С этими словами она обратилась на восток; возведши очи кверху и подняв руки она начала молиться, но так тихо, что Зосима не слышал и не понимал слов молитвы. В трепете, молча стоял он, поникнув головой. "Призываю Бога в свидетели, - рассказывает он, - что через некоторое время я приподнял глаза и увидел её поднявшеюся на локоть от земли; так она стояла на воздухе и молилась". Увидев это, Зосима затрепетал от страха, со слезами повергнулся на землю и только произносил:

- Господи, помилуй!

Но тут его смутила мысль, не дух ли это и не приведение ли, как - бы молящееся Богу. Но святая, подняв старца с земли, сказала:

- Зачем, Зосима, тебя смущает мысль о привидении, зачем думаешь, что я дух, совершающий молитву? Умоляю тебя, блаженный отец, уверься, что я жена грешница, очищенная только святым крещением; нет, я не дух, а земля, прах и пепел, я плоть, не помышляющая быть духом.

С этими словами она осенила крестным знамением своё чело, очи, уста, грудь и продолжала:

- Да избавит нас Бог от лукавого и от сетей его, потому что велика брань его на нас.

Как я потеряла свою девическою чистоту и стала неудержимо, ненасытно предаваться любодеянию, - об этом без стыда я не могу даже помыслить, не только пространно рассказывать: скажу только кратко, чтобы ты узнал о неудержимой моей похоти. Семнадцать лет, и даже больше, я совершала блуд со всеми, не ради подарка или платы, так как ничего ни от кого я не хотела брать, но я так рассудила, что даром будут больше приходить ко мне и удовлетворять мою похоть. Не думай, что я была богата и оттого не брала, - нет, я жила в нищете, часто голодая пряла охлопья, но всегда была одержима желанием ещё более погрязнуть в тине блуда: только то считала я жизнью, что всегда творить бесчестие естества.

Однажды, во время жатвы, я увидела, что много мужей - и египтян, и ливийцев идут к морю. Я спросила одного встречного, куда спешат эти люди? Тот ответил что они едут в Иерусалим на предстоящий в скором времени праздник Воздвижение Честного и Животворящего Креста. На мой вопрос, возьмут ли они меня с собой, он сказал, что если у меня есть деньги и пища, то никто не будет препятствовать. Я сказала ему: "Нет, брат, у меня ни денег, ни пищи, но всё таки я пойду и сяду с ними в один корабль, а они меня пропитают: я отдам им своё тело за плату". Я хотела пойти для того, чтобы, - прости меня, мой отец, - около меня было много людей, готовых к похоти. Говорила тебе я, отец Зосима, чтобы ты не принуждал меня рассказывать про мой позор. Бог свидетель, я боюсь, что своими словами я оскверняю самый воздух.

Орошая землю слезами, Зосима воскликнул:

- Говори, мать моя, говори! Продолжай свою поучительную повесть!

- Встретившийся юноша, - продолжала она, - услышал мою бесстыдную речь, засмеялся и отошёл прочь. А я, бросив случившуюся при мне пряслицу, поспешила к морю, и там увидела десять и более стоящих на берегу мужей, юных телом, и, казалось, подходящих для моего вожделения. Другие уже вошли в корабль. Бесстыдно, по обыкновению, я подбежала к стоящим и сказала: "Возьмите и меня с собой, я вам буду угождать". Они засмеялись на эти и другие подобные слова, и видя моё бесстыдство, взяли с собой на корабль, и мы отплыли. Как тебе, человек Божий, сказать, что было дальше! Какой язык, какой слух вынесет рассказ о позорных делах, совершённых мною на корабле во время пути: я увлекала на грех даже против воли, и не было постыднее дел, каким бы я не научала. Поверь, отец, я ужасаюсь, как море перенесло такой разврат, как не разверзлась земля и не погрузила меня живою в ад после совращения столь многих людей! Но я думаю, что Бог ожидал моего покаяния, не жилая смерти грешника, но с долготерпением ожидая обращения.

"Святая Мария Египетская в пустыне" Якопо Тинторетто

Таким образом прибыла я в Иерусалим, и все дни до праздника поступала по прежнему, и даже хуже. Я не только не довольствовалась юношами, бывшими со мной на корабле, но ещё собирала на блуд местных жителей и странников. Наконец наступил праздник Воздвижения Честного Креста, и я, как и прежде, пошла совращать юношей. Увидев, что рано утром все, один за другим, идут в церковь, отправилась и я, вошла, со всеми в притвор и, когда наступил час святого Воздвижения Честного Креста Господня, попыталась с народом проникнуть в церковь. Как я не старалась протесниться, но народ меня отстранял. Наконец, с большим трудом приблизилось к дверям церкви и я, окаянная. Но все невозбранно входили в церковь, а меня не допускала какая - то Божественная сила. Я снова попыталась войти, и снова была отстранена, осталась одна в притворе. Думая, что это происходит от моей женской слабости, я вмешалась в новую толпу, но старание моё оказалось четным; моя грешная нога уже касалось порога, всех невозбранно церковь принимала, меня одну окаянную она не допускала; как будто нарочно приставленная многочисленная воинская стража, неведомая сила задерживала меня - и вот я опять оказалась в притворе. Так три, четыре раза я напрягала силы, но безуспешно. От изнеможения я не могла более вмешиваться в толпу входящих, всё тело моё болело от тесноты и давки. Отчаявшись, я со стыдом отступила и встала в углу притвора, и придя в чувство, я подумала, какая вина мне мешает видеть животворящее древо Креста Господня. Свет спасительного разума, правда Божия, просвещающая душевные очи, коснулось сердце моего и указала, что мерзость дел моих возбраняет мне войти в церковь. Тогда я стала горько плакать, с рыданиями бить себя в грудь и вздыхать от глубины сердца. Так я плакала, стоя в притворе. Подняв глаза я увидела на стене икону Пресвятой Богородице и, обратив к ней телесные и душевные очи, воскликнула: "О, Владычица, Дева, рождшая Бога плотию! Я знаю, воистину знаю, что нет чести Тебе и хвалы, когда я, нечистая и скверная, взираю на Твой лик Приснодевы, чистой телом и душей. Праведно если Твоя девственная чистота погнушается и возненавидит меня блудницу. Но я слышала, что рождённый Тобою Бог для того и воплотился, чтобы призвать грешников к покаянию. Приди же ко мне, оставленной всеми на помощь! Повели, чтобы мне не возбранен был вход в церковь, дай мне узреть Честное древо, на котором плотию был распят рождённый Тобой, проливший святую кровь Свою за моё избавление. Повели, Владычица, чтобы и для меня, недостойной, открылись двери церкви для поклонения Божественному Кресту!

Будь моей верной поручительницей перед Сыном Твоим, что я более не оскверню тело нечистотой блуда, но, воззрев на Крестное древо, отрекусь от мира и его соблазнов и пойду туда, куда поведёшь меня Ты, поручительница моего спасения".

Сказав это, и как - бы некое получив извещение, разгоревшись верою, и надеждою на милосердие Богородицы утвердившись, двинулась я с того места, где творила молитву, и опять смешалась с толпой входящих в церковь, и уже никто не отталкивал меня, и никто не возбранял мне быть близ дверей, которыми все входили в церковь. Страх и ужас напал на меня, и я вся трепетала. Достигнув дверей, прежде для меня затворенных, я без труда вошла внутрь святой церкви и сподобилась видеть Животворящее древо, постигла тайны Божии, поняла, что Бог не отринет кающегося. Падше на землю, я поклонилась Честному Кресту и облобызала его с трепетом. Потом я вышла из церкви к образу моей поручительницы - Богородицы и, преклонив колено перед Её святой иконой, так молилась: "О присноблаженная Дева, Владычица Богородица, не погнушавшись моей молитвы, Ты мне показала Своё великое человеколюбие. Я видела славу Господню, блудная и недостойная зреть её! Слава Богу, ради Тебя принимающему покаяние грешных! Что ещё могу я, грешная, помыслить или сказать. Теперь, Владычица, пора исполнить то, что я обещалась, призывая Тебя поручительницей: наставь меня, как будет Твоя воля, и научи, как довершить спасение на пути покаяния".

После этих слов я услыхала, как будто издалека, голос: "Если перейдёшь через Иордан, то найдёшь себе полное успокоение".

Выслушав эти слова с верою, что они обращены ко мне, я со слезами воскликнула, взирая на икону Богородицы: "Владычица, Владычица Богородица, не оставь меня!".

С этими словами я вышла из церковного притвора и быстро пошла вперёд. На дороге кто - то дал мне три монеты со словами: "Возьми это, мать".

- Как ты смогла благополучно прожить столько времени и не один соблазн не смутил тебя.

- Я боюсь отвечать на твой вопрос, отец Зосима: когда я буду вспоминать о тех бедах, какие я претерпела, и о мучивших меня лютых помыслах, я боюсь, что они снова овладеют мною.

- Ничего, госпожа, - сказал Зосима, - не упускай в своём рассказе, - я потому и спросил тебя, чтобы знать все подробности твоей жизни.

Тогда она сказала:

- Поверь мне, отец Зосима, что 17 лет прожила я в этой пустыне, борясь со своими безумными страстями, как с лютыми зверями. Когда я принималась за пищу, то желала мяса и рыбы, которые ела в Египте; мне хотелось выпить любимого мною вина, а здесь не имела и воды; я изнывала от жажды и страшно мучилась. Иногда у меня являлось очень смущавшее меня желание петь блудные песни, к которым я привыкла. Тогда я проливала слёзы, била себя в грудь и вспоминала обеты, данные мною при удалении в пустыню. Иногда я мысленно становилась перед иконою поручительницы моей, Пречистой Богородицы, и с плачем умоляла отогнать от меня мысли, смущавшие мою душу. Когда же довольно я так плакала, крепко ударяя себя в грудь, тогда как - бы свет разливался вокруг меня, и я успокаивалась от волнений. Как признаться мне, отец, в блудных вожделениях, овладевавших мною? Прости, отец. Огонь страсти загорался во мне и опалял меня, понуждая к похоти. Когда на меня находил такой соблазн, то я повергалась на землю и облевалась слезами, представляя себе, что передо мной стоит Сама моя Поручительница, осуждает моё преступление и грозит за него тяжёлыми мучениями. Поверженная на землю, я не вставала день и ночь, пока тот свет не озарял меня и не отгонял смущавшие меня мысли. Тогда я возводила очи к Поручительнице своей, горячо прося помощи моим страданиям в пустыни - и действительно, Она мне давала помощь и руководство в покаянии. Так провела я 17 лет в постоянных мучениях. С тех пор и до сего дня помощница моя Богородица во всём руководит мною.

Тогда Зосима спросил:

- Не было ли тебе нужды в пище и в одежде?

Святая отвечала:

- Окончив хлебы, семнадцать лет я питалась растениями; одежда, какая была на мне при переходе через Иордан, истлела от ветхости, и я много страдала, изнемогая летом от зноя, трясясь зимой от холода; так что много раз я, как бездыханная, падала на землю и так долго лежала, претерпевая многочисленные телесные и душевные невзгоды. Но с того времени и до сего дня, сила Божия во всём преобразила мою грешную душу и моё смиренное тело, и я только вспоминала о прежних лишениях, находя для себя неистощимую пищу в надежде на спасение: питаюсь и покрываюсь я всесильным словом Божиим, ибо не о хлебе едином жив будет человек! И совлекшиеся греховного одеяния не имеют убежища, укрываясь среди каменных расселин.

- Так ты, святый отец, - продолжала она, - останься в монастыре, как я говорю тебе, потому что тебе невозможно будет уйти, если и захочешь; во святый и великий четверг, в день тайной Христовой вечери, возьми в святой подобающий сему сосуд Животворящего Тела и Крови, принеси к мирскому селению на том берегу Иордана и подожди меня, чтобы мне причастится Животворящих Даров: ведь с тех пор, как я причастилась перед переходом через Иордан в церкви Иоанна Предтечи, до сего дня, я не вкусила святых Даров. Теперь я к сему стремлюсь всем сердцем и ты не оставь моей мольбы, но непременно принеси мне Животворящие и Божественные Тайны в тот час, когда Господь Своих учеников сделал участниками Своей Божественной вечери. Иоанну, игумену монастыря, где ты живёшь, скажи: "Смотри за собой и своей братией, во многом надо вам исправиться", но скажи это не теперь, а когда Бог наставит тебя.

После этих слов она снова попросила старца помолится за неё и удалилась в глубь пустыни. Зосима, поклонившись до земли и поцеловав во славу Божию место, где стояли её стопы, пошёл в обратный путь, хваля и благословляя Христа, Бога нашего. Пройдя пустыню он достиг монастыря в тот день, когда обыкновенно возвращались бывшие там братия. О том, что видел, он умолчал, не смея рассказать, но в душе молил Бога дать ему ещё случай увидеть дорогое лицо подвижницы. Со скорбию он думал, как тянется год и хотел, чтобы это время тянулось как один день.

Когда наступила первая неделя великого поста, то все братия по обычаю и уставу монастырскому, помолившись, с пением, вышли в пустыню. Только Зосима, страдавший тяжёлым недугом, принуждён был остаться в обители. Тогда вспомнил он слова святой: "Тебе невозможно будет уйти, если и захочешь!" Скоро оправившись от болезни, Зосима остался в монастыре. Когда же возвратилась братия и приблизился день Тайной вечери, старец сделал всё, указанное ему: положил в малую чашу Пречистого Тела и Крови Христа Бога нашего, и потом, взяв в корзинку несколько сушённых смокв и фиников и немного вымоченной в воде пшеницы, поздним вечером вышел из обители и сел на берегу Иордана, ожидая прихода преподобной. Святая долго не приходила, но Зосима, не смыкая глаз, неустанно всматривался по направлению к пустыни, ожидая увидеть то чего так сильно желал. "Может быть, - думал старец, - я недостоин, чтобы она пришла ко мне, или она уже приходила раньше и, не нашедши меня, возвратилась обратно". От таких мыслей он прослезился, вздохнул и, возведши очи к небу стал молиться:

- Не лиши, Владыко, снова узреть то лицо, которое сподобил меня увидеть! Не дай мне уйти отсюда не успокоенным, под бременем грехов, обличающих меня!

- Если бы было можно, - отвечал ей святой старец, - я хотел всегда следовать за тобой и видеть твоё светлое лицё. Но прошу тебя исполни и моё желание: вкуси немного пищи, принесённой мною.

Тут он показал, что принёс в корзине. Святая притронулась концами пальцев к пшенице, взяла три зерна и, поднесши их к устам, сказала:

- Этого довольно: благодать пищи духовной, сохраняющей душу неосквернённой, насытит меня. Снова прошу тебя, святой отец, молись за меня Господу, вспоминая твою окаянство.

Старец поклонился ей до земли и попросил её молитв за Церковь, за царей и за него самого. После этой слёзной просьбы он простился с нею с рыданиями, не смея дальше удерживать её. Если бы и хотел, он не смел остановить её. Святая снова осенила крестным знамением Иордан и, как прежде, перешла как по суху через реку. А старец возвратился в обитель, волнуемый и радостию, и страхом; он укорял себя в том, что не узнал имени преподобной, но надеялся узнать это в будущем году.

Прошёл ещё один год. Зосима опять пошёл в пустыню, исполнять монастырский обычай, и направился к тому месту, где имел дивное видение. Он прошёл всю пустыню, по некоторым признакам узнал искомое место и стал внимательно вглядываться по сторонам, как опытный охотник, ищущий богатой добычи. Однако он не увидел никого, кто бы приближался к нему. Обливаясь слезами, он возвёл очи к небу и стал молиться:

- Господи, покажи мне Своё сокровище, никем не похищенное, скрытое Тобой в пустыни, покажи мне святую праведницу, этого ангела во плоти, с коей не достоин сравнится весь мир!

Произнеся такую молитву, старец достиг места, где протекал ручей и, стал на берегу, увидев к востоку преподобную, лежащую мёртвой; руки у неё были сложены, как подобает у лежащих во гробу, лице обращено на восток. Быстро он приблизился к ней, и припав к ногам её, благоговейно облобызал и оросил своими слезами. Долго он плакал; потом, прочитав положенные на погребение псалмы и молитвы, он стал думать, можно ли погребать тело преподобной, будет ли ей это угодно. Тут он увидел у головы блаженной такую надпись, начертанную на земле: "Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии, отдай прах праху. Моли Бога за меня , скончавшуюся в месяце, по - египетски фармуфий, по - римски апреля в первый день, в ночь спасительных Страстей Христовых, по причащении Божественных Тайн".

Лев как будто понял эти слова и передними лапами выкопал яму, достаточную для погребения. Старец снова омочил слезами ноги преподобной, прося её молитв за весь мир, и покрыл её тело землёй. Святая была почти нагая - старая, изорванная одежда, которую её бросил Зосима при первой встрече, едва прикрывала её тело. Потом оба удалились: лев, тихий, как ягнёнок, в глубь пустыни, а Зосима в свою обитель, благословляя и прославляя Христа, Бога нашего.

Пришедши в монастырь, он, ничего не скрывая, что видел и слышал, рассказал всем инокам о преподобной Марии. Все удивлялись величию Божию и решили со страхом, верою и любовью почитать память преподобной и праздновать день её представления.

Игумен Иоанн, как о том передавала преподобная Мария авве Зосиме, нашёл некоторые неисправности в монастыре и устранил их с Божиею помощию. А святый Зосима после долгой, почти во сто лет, жизни окончил своё земное существование и перешёл к вечной жизни, к Богу.

Рассказ его о преподобной Марии иноки того монастыря устно передавали на общее поучение один другому, но письменно не излагали о подвигах святой.

"А я, - прибавляет святый Софроний, - услышав рассказ, записал его. Не знаю, может быть, кто-либо другой, лучше осведомлённый, уже написал житие преподобной, но и я, насколько мог, записал всё, излагая одну истину. Бог, творящий дивные чудеса и щедро одаряющий обращающихся к нему с верой, да наградит ищущих себе наставлений в этой повести, слушающих, читающих и поусердствовавших записать её, и да подаст им участь блаженной Марии вместе со всеми, когда - либо угодивших Богу своими благочестивыми мыслями и трудами".

Воздадим же и мы славу Богу, Царю вечному, и да подаст Он нам Свою милость в день судный ради Иисуса Христа, Господа нашего, Коему подобает всякая слава, честь, держава и поклонение со Отцем и Пресвятым и Животворящим Духом ныне, и всегда, и во все веки. Аминь
Дмитрий, митрополит Ростовский, "Жития Святых"

14 Апреля – Марья Зажги Снега, Заиграй Овражки

Конечно, основными героями этого весеннего дня были вода и солнце. Ведь «на Марию снег и за колодой растает». И тогда побегут по улицам, запляшут, играя всеми цветами радуги, озорные ручейки, смывая по пути остатки зимних метельных карнавалов.

А встретившись друг с другом где-нибудь за околицей, помчатся по оврагам к реке, чтобы помочь ей - матушке своей - отворить ледовые ворота, морозами кованные. «Поберегись, ледяное царство,- Марья половодье начинает!»

«Пришли на Марью пустые щи»
«Захотел ты в апреле кислых щей»
В народе 14 апреля еще называют Марья-пустые щи

А пока тешится солнце, ручьи забавляются и реки, тяжело вздыхая, пытаются сбросить с плеч поизносившиеся ледяные латы, хозяйки критически осматривают сусеки и погреба. Что и говорить, заметно успели они опустеть за долгую зиму. Даже кислой капусты - и той не осталось. Вот поэтому имела апрельская Марья еще одно прозвище, правда, уже не такое благозвучное, как первые два. Звали ее в народе «Марья - пустые щи», выкручиваясь, кто как мог, чтобы продержаться до нового урожая и семью на голодном пайке не оставить.