|
Две
первые формулировки, в которых подчеркивается "готовность",
могут на первый взгляд показаться отличными от двух предыдущих,
в которых ударение делается на том, что "достигнуто".
Однако, я убежден, что просто каждый пытается по-своему выразить
одну и ту же мысль.
Это
предположение имеет некоторое подтверждение в рассказе одной женщины,
которая сообщила следующее: "Первое, что он сказал мне, был
своего рода вопрос, - "Готова ли я умереть?" или "Что
было сделано в моей жизни? На что бы я хотела указать ему?"
Более того даже в случае, когда вопрос пересказывается как-то совсем
по другому, он в конечном смысле, после разъяснений имеет тот же
самый смысл. Например один мужчина рассказывал мне, что во время
его "смерти": "Голос задал мне вопрос: "Стоит
ли это, то есть моя жизнь, потраченного времени? То есть, считаю
ли я, что жизнь, которую я прожил до этого момента, действительно
была прожита не зря, с точки зрения того, что я узнал теперь?"
Одновременно
все настаивают на том, что этот вопрос, столь глубокий и подводящий
итог, звучащий со всем эмоциональным напряжением, задается совсем
без осуждения. Все согласны, что ни обвинения ни угрозы в вопросе
нет: они все время чувствовали только всеобъемлющую любовь и поддержку,
исходящую от света, вне зависимости от того каким может быть ответ.
Скорее кажется, что содержание вопроса заставляет их подумать о
своей жизни, вызвать их откровенность. Если вам угодно, это вопрос
Сократа, который задается не для того, чтобы получить информацию,
а для того, чтобы помочь человеку, которого спрашивают, чтобы повести
его по пути правды о самом себе.
Обратимся
теперь к нескольким свидетельствам об этом необыкновенном существе,
полученным из первых рук.
1.
"Я слышал, как врачи сказали, что я умер, и тогда я почувствовал,
как я начал падать или как бы плыть через какую-то черноту, некое
замкнутое пространство. Словами это невозможно описать. Все было
очень черным и только вдалеке я мог видеть этот свет. Очень, очень
яркий свет, но сначала небольшой. Он становился больше по мере того,
как я приближался к нему. Я старался приблизиться к этому свету,
потому что чувствовал, что это был Христос. Я стремился попасть
туда. Это не было страшно. было более менее приятно. Как христианин,
я тотчас же связал этот свет с Христом, который сказал: "Я
свет миру". Я сказал себе: "Если это так, если я должен
умереть, я знаю что ждет меня в конце, там, в этом свете".
2.
"Я встал и пошел в другую комнату налить чего-нибудь выпить
и именно в этот момент, как мне потом сказали, у меня было прободение
аппендицита, я почувствовал сильную слабость и упал. Потом все как
бы поплыло и я почувствовал вибрацию моего существа, рвущегося из
тела, и услышал прекрасную музыку. Я парил по комнате и, затем,
перенесся на веранду. И там казалось, что вокруг меня стало собираться
какое-то облачко, скорее розовый туман, и тогда я проплыл прямо
через перегородку, как будто ее там не было вовсе, по направлению
к прозрачному, ясному свету. Он был прекрасен, такой блестящий,
такой лучезарный, но он совсем не ослеплял меня. Это был неземной
свет. По-настоящему я не видел никого в зтом свете, и все же в нем
была заключена особая индивидуальность. Это совершенно несомненно.
Это был свет абсолютного понимания и совершенной любви. Мысленно
я услышал: "Любишь ли ты меня?" Это не было сказано в
форме определенного вопроса, но думаю, что смысл сказанного можно
выразить так: "Если ты действительно любишь меня, возвращайся
и закончи в своей жизни то, что начал". И все это время я чувствовал
себя окруженным всепоглощающей любовью и состраданием".
3.
"Я знал, что умираю и уже ничего не могу сделать, потому что
никто не мог услышать меня... Я был вне своего тела, в этом не было
никаких сомнений, я мог видеть его здесь, на операционном столе.
Моя душа вышла! Вначале все это было очень тяжело, но затем я увидел
очень яркий свет. Казалось, что сначала он был немного тусклым,
но затем стал мощным сиянием. Просто множество света, ничего, кроме
ярчайшего, сверкающего света. И тепло от него передавалось мне:
я чувствовал душевную теплоту. Свет был ярким, желтовато-белым,
и больше белым. И необычайная яркость: он покрывал все и, однако,
не мешал мне видеть все вокруг: операционную, врачей и сестер, все.
Я отчетливо мог видеть, и он не слепил. Сначала, когда возник свет,
я не совсем понимал, что происходит. Но потом он спросил меня, как
бы задал мне вопрос, - готов ли я умереть? Было так, будто говоришь
с кем-то, но не видишь с кем. Свет говорил со мной, этот голос принадлежал
именно ему. Теперь я думаю, что голос, говоривший со мной, действительно
понимал, что я не готов умереть. Видите-ли, для меня это была своего
рода проверка, самая замечательная за всю мою жизнь. Я чувствовал
себя по-настоящему хорошо - в безопасности и окруженным любовью.
Любовь, исходящая от него - это что-то невообразимое, неописуемое.
С ним было так легко. И, кроме того, у него было даже чувство юмора...
Определенно было!"
|
|