Смерть на боевом посту

В конце 1945 года англичане и американцы предложили советскому правительству предпринять совместное расследование силами “компетентных органов” трех держав. Советская сторона с благодарностью приняла предложение. Но сама делиться информацией отнюдь не собиралась. Решение принял лично Молотов — Мистер Ноу, как прозвали его на Западе. Однако НКВД приступил к проверке результатов расследования, проведенного весной того же года другим ведомством — военной контрразведкой Смерш. Благо все свидетели находились под рукой — в советских тюрьмах. Следственному делу присвоили шифр “Миф” (№1—Г—23). В соответствии с планом нового расследования для “свидетелей по делу Гитлера” в Бутырской тюрьме освободили восемь двухместных камер, в каждую из которых подсадили по агенту, владеющему немецким языком.
По показаниям свидетелей, картина самоубийства Гитлера выглядела следующим образом. 30 апреля в 15.30 фюрер попрощался с адъютантами, слугами, секретаршами, Борманом, Кребсом и четой Геббельс. Отдав приказ охране оставить помещение, адъютант Гитлера — штурмбаннфюрер Отто Герман Гюнше — встал у дверей, ведущих из коридора в приемную. Личный камердинер фюрера Гейнц Линге после прощания с фюрером прошел вместе с другим слугой, Крюгером, в буфетную. Через некоторое время Линге почувствовал запах сгоревшего пороха (очевидно, буфетная имела вентиляционную связь с кабинетом). Вместе с Борманом они вошли в кабинет и увидели фюрера и Еву Браун сидящими на диване без признаков жизни. На левом виске у Гитлера Линге заметил входное отверстие пули. Правда, стукачу-сокамернику Бемену Линге признался: “Я не знаю, действительно ли это рана от пули — это красное пятно могли и нарисовать...”
Дождавшись затишья, эсэсовцы вынесли и положили на землю трупы Гитлера и Евы Браун. Гюнше облил их бензином из приготовленных заранее канистр и поджег. Повелитель рейха завещал сжечь свой труп, так как опасался, что “враги выставят его в паноптикуме”.
Мертвого Гитлера видели только Борман и один из самых преданных фюреру людей — Линге. Остальные свидетели лицезрели чету Гитлер уже укутанными в серые одеяла. Например, Гюнше узнал “шефа” по носкам и ботинкам, которые он всегда носил, другой свидетель — полицейский охранной полиции рейхсканцелярии Гарри Менгесхаузен — “по мундиру, которого больше ни у кого не было”.
По словам Линге, в кабинете шефа он заметил пятна крови. Комиссия МВД обследовала подземный кабинет Гитлера. В акте было отмечено наличие пятен “красно-коричневого” и “черно-бурого цвета” на правом подлокотнике дивана, а также наличие капель и пятен засохшей крови на всем маршруте погребального шествия. Элементы каркаса дивана вместе с обивкой отправили в московскую городскую судебно-медицинскую лабораторию для определения группы крови. Экспресс-анализ дал ошеломляющий результат: исследуемая субстанция кровью не является!
Останки обнаруженной год назад якобы четы Гитлер московской комиссии в руки не попали! К тому времени они были доставлены в город Финов и захоронены на территории расположения 3-й армии. Контрразведчики отказались выдать захороненные трупы судебно-медицинской комиссии, которую возглавил профессор Семеновский. Замминистра внутренних дел им был не указ, они подчинялись только Министерству госбезопасности.
Зато в воронке от авиабомбы в саду рейхсканцелярии комиссии удалось обнаружить осколок теменной кости с выходным отверстием пули. Его определили как недостающую часть черепа “предполагаемого Гитлера”. Но принадлежала ли она найденному год назад “фюреру”, профессору Семеновскому доказать не удалось.
С загадочным осколком разобрались позже. Из протокола №12 следовало, что входное отверстие пули на теле найденного “Гитлера” отсутствует, мозг сохранен... Эксперты заметили, что выходное отверстие пули у найденной кости расположено весьма странно: почти вертикально вверх. То есть единственная возможность получить такого рода рану — это отделить ее от черепа и затем прострелить.
Осколок теменной и височной кости возможно был подброшен. У двойника соответствующая часть черепа была отколота ударом лопаты либо заступа. Цель этих действий — инсценировать “офицерскую смерть” фюрера.

У Гитлера изменился почерк

У фюрера были шансы спастись, и неплохие. Для высших чинов СС на рубеже 1944—1945 годов был создан маршрут тайной эвакуации — так называемая “крысиная тропа”. Он представлял собой цепочку конспиративных явок. “Крысиная тропа” вела через Австрию в Рим, где один из высших иерархов католической церкви принял на себя заботу о беглецах, включая обеспечение их фальшивыми документами. Из Рима штандартенфюреры, группенфюреры и бригаденфюреры должны были отправиться в Испанию, Аргентину, Эквадор...
“По личной инициативе фюрера” в Дессау был начат выпуск гигантских шестимоторных самолетов “Юнкерс-390” с дальностью полета 8 тыс. км. Начиная со второй половины марта 1945 года десяти капитанам подводных лодок, базировавшихся в Гамбурге, было приказано поддерживать постоянную готовность к эвакуации членов правительства рейха.
Многие свидетели утверждали, что после 20 апреля физическое и моральное состояние Гитлера (которое и до того было не блестящим) резко ухудшилось. Есть множество свидетельств, что в этот период фюрер был “не похож на себя”. Речь Гитлера стала бессвязной и невнятной, он заговаривался и часто впадал в оцепенение. Повелителю рейха отказывала память, и самое главное — у него изменился почерк...
Леон Арбатский предполагает, что все эти изменения в физическом состоянии объясняются просто тем, что в фюрербункере после 20 апреля находился уже не Гитлер, а его двойник. Чтобы скрыть разницу в стереотипах поведения, привычках, манере произносить слова, строить фразы, двойник симулировал потерю памяти, нарушение речи, функций двигательного аппарата, частичный паралич, причем явно переигрывал.
Примечателен один эпизод. 24 апреля к Гитлеру явился генерал-полковник Вейдлинг, которого фюрер приказал расстрелять за отступление без приказа. Он пришел в бункер, чтобы оправдаться, но при этом считал себя обреченным. Не дав сказать провинившемуся генералу ни слова, Гитлер начал делиться с ним своими стратегическими замыслами, а затем неожиданно... назначил комендантом Берлина. Вейдлинга он явно принял за кого-то другого! “Я запоминаю фамилии, но не запоминаю лиц”, — сказал верховный главнокомандующий генералу извиняющимся тоном. Фамилии двойник мог заучить, а несколько сотен физиономий запомнить по фотографиям трудно.
Однако утром 30 апреля этот “маразматик в мокрых штанах” без запинки и не заглядывая ни в какие бумажки — по свидетельству секретарши Юнге, — продиктовал ей “политическое завещание”. Это был сложный документ, не умещающийся на одной странице. Завещание двойник явно вызубрил наизусть...

Особая примета — отсутствие левого яичка

В книге Ржевской “Берлин, май 1945”, которая на протяжении десятилетий была единственным источником информации, Елена Моисеевна вспоминала: “Существеннее было бы сказать об обнаруженной судебно-медицинской примете — физическом недостатке Гитлера, вернее, аномалии, зафиксированной в акте вскрытия... Говорить подробнее об этом не хочется, поскольку это область физиологии”.
В акте упоминалось об отсутствии у исследуемого трупа левого яичка. Писательница целомудренно избегает говорить о крипторхизме. Врожденное отклонение от анатомической нормы встречается исключительно редко. Эту особую примету имитировать невозможно, как невозможно и найти двойника, страдающего крипторхизмом подобно “оригиналу”.
В мемуарной и исторической литературе содержится масса упоминаний о физическом несовершенстве фюрера — о его сутулости, дальнозоркости, о гнилых зубах, о непропорциональном телосложении, прыщах и угрях, о перхоти и обгрызенных ногтях, о повышенной потливости. Но нигде ни слова не упоминается о его крипторхизме.
Можно, конечно, предположить, что фюрер страдал из-за своего физического недостатка и требовал от врачей, чтобы о нем не упоминали в медицинских документах. Но ведь повелителем рейха Гитлер был не всегда.
В 1914 году, вступая добровольцем в армию, Гитлер предстал перед медицинской комиссией. За четыре года армейской службы он не раз мылся в бане вместе с другими солдатами. Он дважды попадал в госпиталь — с ранением и с отравлением ипритом. Но никто из врачей и сослуживцев в воспоминаниях ни разу не упомянул об особой примете Гитлера.
Зная Гитлера, логичнее предположить, что он воспринял бы свой физический недостаток как знак провидения, отметину судьбы, печать исключительности, подобно тому, как Юлий Цезарь считал свою эпилепсию ниспосланной богами.
В результате покушения 20 июля 1944 года Гитлер оглох на одно ухо. Среди врачей, которые его лечили, был отоларинголог Эрвин Гизинг. Спустя годы в беседе с историком Мазером он утверждал, что в 1944 году вместе с другими врачами осматривал “пациента А.Г.” сверху донизу, но крипторхизма не отметил.

“Дьявол таится в деталях”

Зубные протезы для Гитлера изготавливались в двух экземплярах. Они были сделаны из металла и покрыты с лицевой стороны эмалью, которая точно соответствовала по цвету немногочисленным подлинным зубам фюрера, каковых к 1945 году оставалось всего лишь 5 штук в середине нижней челюсти. Справа и слева от них были установлены мосты, верхняя челюсть представляла собой один сплошной мост.
Известно, что никаким стоматологическим операциям — чуть ли не с начала войны — Гитлер не подвергался. А в известном акте судмедэкспертизы №12 от 8.05.45 г. отмечено, что гнезда зубов нижней и верхней челюстей у найденного “Гитлера” повреждены. Вероятно, у двойника после смерти — до сожжения — “нужные” зубы были удалены, а на их место установлены мосты. Причем верхний мост закреплять штифтами не стали, его просто вложили двойнику в рот. Как впоследствии оказалось — неспроста...
Английский врач Хью Томас, получив доступ в Государственный архив СССР, подверг экспертизе фотографии челюстей “предполагаемого Гитлера” и рентгенограммы ротовой полости истинного Гитлера, которые хранились в Национальном архиве США, и получил сенсационное заключение: мост, вложенный в рот найденному в воронке “Гитлеру”, не соответствует по кривизне его челюсти! Будь этот протез действительно установлен на свое место во рту эрзац-Гитлера, щель между десной и мостом доставила бы ему массу неудобств. Замечательный протезист Эхтман никогда не смог бы допустить столь грубый просчет. Мост был явно деталью не от того человека.
Что касается Евы Браун, то у нее тоже был двойник. Но, по всей вероятности, доставить ее в бункер не успели. Авторы плана спасения фюрера не могли предугадать, что в феврале фрейлейн Браун, никого не спросясь, приедет в Берлин. Из двух обнаруженных “в воронке” трупов женский обгорел значительно сильнее мужского — видимо, на него не случайно была вылита большая часть бензина... Всю жизнь Ева трогательно заботилась о своей внешности. У нее было 24 своих зуба, из них 3 запломбированы. Между тем, согласно медицинской экспертизе, у найденной в воронке “Евы Браун” своих зубов было лишь 11. Как поведала годы спустя английскому врачу Томасу ассистентка профессора Хойзерман, зубы найденной женщины были в плохом состоянии — сильно запущены, пожелтели, содержали множество пломб и коронок, причем качество стоматологических работ было весьма средним.
Более того, в нижней челюсти “женщины из воронки” было удалено несколько зубов и на их место поставлен незакрепленный мост, в котором Эхтман сразу же опознал свое изделие. Тот самый мост, или его копия, который не успели поставить истинной Еве Браун!
Согласно акту №13 от 8.04.1945 г. в левой плевре — внутри легкого “предполагаемой Евы Браун” было обнаружено 0,5 литра крови, а мелкие осколки, застрявшие в желудочке сердца, оказались окруженными сгустками запекшейся крови. Это неопровержимо доказывает, что “Ева Браун” не умерла ни от яда, ни от пули, а была убита попавшими в нее осколками снаряда или мины. До того, как в нее угодили эти осколки, она была жива — сердце билось и легкие дышали. Скорее всего неизвестная женщина была случайной жертвой артобстрела, и подобрали ее где-нибудь на прилегающей улице.

Осиновый кол в могилу упыря так и не загнали

26 ноября 1946 года агентство Ритсаус передало сенсационное сообщение. Жители местечка Солред, находящегося близ бухты Кеге, к югу от Копенгагена, обнаружили запечатанную бутылку с немецкой этикеткой, в которой находилось письмо немецкого моряка, сообщавшего, что Гитлер был увезен 10 ноября 1945 года из Финляндии на подводной лодке, которая направлялась в фашистскую Испанию. На пути подводная лодка натолкнулась на потонувший корабль, дала течь и затонула. Гитлер не спасся.
Письмо было написано на официальном немецком военном бланке готическим шрифтом, датировано 9 ноября 1945 года. Моряк Ганс Рутенбюргер сообщал: “Это последние строки одного из оставшихся в живых на подводной лодке “Хауцилус”, на которой скрывался фюрер немецкого народа Адольф Гитлер... Подводная лодка находилась на пути из Финляндии в Испанию Франко и у Гедсера натолкнулась на потонувший корабль и дала течь. Мы могли выдержать еще приблизительно 15 с половиной часов под водой, и за это время я написал это сообщение, взяв его с собой запечатанным в бутылку, когда я совместно с другими (пропуск из-за неразборчивости слова) был спасен. Фюрер находился в момент катастрофы в (неразборчивое слово, оканчивающееся на “каммер”), которая была задраена, и поэтому оказался отделенным от нас, остальных. Подводная лодка затонула до того, как фюрер смог... (неразборчиво). С троекратным “хайль” за нашего любимого фюрера я покидаю этот корабль...”
Формальную “прописку на том свете” повелитель рейха получил лишь через 11 лет после смерти. В октябре 1956 года в Берхтехсгадене, где находилась летняя резиденция фюрера, состоялось заседание административного суда. На основании “длительного безвестного отсутствия” и показаний сорока восьми свидетелей суд официально признал Адольфа Гитлера умершим.
Не так давно правительство ФРГ, сомневаясь относительно подлинности останков Гитлера, обнаруженных 4 мая 1945 года в саду рейхсканцелярии, обратилось к правительству России с просьбой указать место захоронения повелителя Третьего рейха. Эксгумация останков и их исследование с применением современных методов идентификации позволили бы раз и навсегда покончить со всеми сомнениями и спорами... Увы, в 1970 году, как свидетельствуют документы, останки диктатора были “сожжены окончательно”, а пепел развеян. Произошло это на танковом полигоне одной из частей Западной группы войск.
Единственное, что осталось от “предполагаемого Гитлера”,— осколок теменной кости, хранящийся в Государственном архиве РФ. Подвергнув его генетическому исследованию, в деле об исчезновении Адольфа Гитлера можно будет поставить точку.
Светлана Самоделова, Московский комсомолец