В том, что это именно так, нас убеждает та последовательность, с которой Мнесикл приспосабливает все без исключения элементы функциональной программы к совсем новой программе - сугубо художественной. Зодчий разворачивает павильоны по обе стороны прежних Пропилеев так, чтобы их портики разновысоко соединились с главным под прямым углом. Более того, юго-восточная пристройка (прежде не имевшая кровли), служащая лишь переходом на участок храма Ники, получила в трактовке Мнесикла идентичный фасад с северо-западным помещением, служившим, как считают сегодня, для ритуальных трапез. Во времена Павсания и Плиния это помещение именовалось Пинакотекой из-за находившихся в нем картин; название осталось.
Итак, при подходе к вершине Акрополя зритель теперь оказывался в регулярно организованном пространстве: мощный фасад проходного портика уверенно доминирует над симметрично поставленными одинаковыми фасадами пристроек, один из которых - с узко утилитарной точки зрения - откровенная декорация. Внимание, с которым Мнесикл отнесся к организации своей симметричной пространственной "рамы" посредством активного использования асимметричного плана, показывает развитие особого отношения к пространству, заложенного Иктином в строение целлы Парфенона. Главным препятствием к достижению цели стала для автора Пропилеев сложность создания единой платформы для трех портиков.
В нормальной логике дорического ордера высота стилобата над подошвой должна была строго соответствовать высоте и диаметру колонн, но здесь-то единый стилобат служит основанием двум разным пропорциональным рядам! Решение, принятое Мнесиклом, позволяет нам говорить о мастерстве больше, чем что-либо иное: вместо обычных трех, крепидома имеет четыре ступени. Их общая высота точно отвечает "большому" ордеру проходного портика, тогда как три верхние ступени - ордеру боковых портиков.
Решение сугубо умозрительное, но здесь оно получило изящное в своей простоте зрительное выражение: нижняя ступень перед боковыми портиками выложена из темного, почти черного камня, что зрительно связывает ее с подножием, отсекая от постройки.
Прямо по-аристофановски очаровательная двусмысленность одного и того же элемента, использованная Мнесиклом, свидетельствует о многом. Во-первых, очевидно, что зодчий отнесся к задаче не только как практик, умеющий найти решение, но и как теоретик, способный осмыслить ее в контексте общих художественных представлений. Во-вторых, столь же очевидно, что зодчий здесь мыслил и как методист, понимающий не только "как" решить задачу, но и "почему" он избирает ее определенное решение. В-третьих, Мнесикл совершил ошибку, указавшую дальнейшее развитие умения: на уровне антаблемента, в схождении портиков разной высоты под прямым углом не удалось добиться желанной гармоничности. В дальнейшем же, начиная от стой в Брауроне, ранг нормы приобретает упрощенное решение.
В стоях у агоры введение ионического ордера лишь для среднего ряда колонн было оправдано техническими соображениями: для обеспечения уклона кровли центральный ряд опор должен быть выше крайнего. При тех же размерах интерколумниев и том же диаметре колонн ионическая колонна стройнее. Логика Мнесикла сугубо художественная. Введя внутрь портика ионический ордер, он создал еще один новый образец, которому - в переработанном виде - предстояло большое будущее. Начиная с пропилеев святилища Афины в Пергаме, архитекторы эллинизма стремились использовать сочетание двух ордеров в двухэтажных постройках, тогда как архитектор императора Веспасиана при постройке Колизея доводит это число до трех.
Используя для перекрытия Пропилеев мраморные балки весом до 10 т, Мнесикл столкнулся с новой инженерной проблемой: половина балок опирается на колонны, но половина - уже на архитрав, в середине его свободного пролета. Опасаясь, что мрамор не выдержит нагрузки, зодчий пошел на попытку усиления конструкции, заложив в канавки поверх(!) архитрава железные балочки. Очевидно, что Мнесикл еще менее, чем зодчий храма в Акраганте, понимал работу железной конструкции: балочки не доходили до колонн и предназначались только для передачи усилия с середины архитрава на его концы.
Это физически невозможно. К наиболее интересным конструктивным инновациям Мнесикла следует еще отнести применение особой консольной конструкции антаблемента над центральными пролетами восточного и западного портиков, над тем путем, по которому двигалась на Акрополь колонна Панафинейского шествия. Для облегчения нагрузки на центральный архитрав Мнесикл использовал длинные блоки фриза (триглиф-метопа-триглиф-метопа-триглиф) так, что центральный триглиф каждого пришелся над крайней к пролету колонной, а над центром архитрава оказался тонкий мрамор плиты метопы, маскирующей стык блоков фриза. Центральный блок фронтона значительно выше боковых, и это должно было нарушить равновесие консольной конструкции, если бы Мнесикл не воспользовался уже обычной тогда техникой облегчения элементов.
И все же наиболее интересно не техническое умение, проявленное Мнесиклом как архитектором и инженером, а заключенный в решении активный игровой момент, предвещающий мастерство следующей эпохи, т.е. эллинизма. Уже говорилось о двойной функции ступеней крепидомы, в одно время включенных в две ордерные системы главного и боковых портиков. Любопытно и то, что скрытый внутри Пропилеев перепад высот восточного и западного проходных портиков, очевидный внутри сооружения, был невидим снаружи. Как при подходе к Акрополю снизу, так и при выходе из него через пять монументальных дверей. С обеих сторон простые фасады скрывали за собой загадку.
Конечно же, Мнесикл, видевший работу Иктина, не мог, не хотел избежать соблазна продемонстрировать, что и он способен придать горизонтальным элементам легкую выгнутость. Курватуры Пропилеев служат дополнительным подтверждением нашей уверенности в сугубо эстетском назначении выгибов, ведь речь идет о совсем небольшом сооружении. Неудивительно, что Пропилеи, несмотря на все старания, так и не успели окончательно отделать к тому времени, когда начавшаяся война со Спартой вынудила вовсе прекратить долгую стройку. Каменные блоки основания так и остались отесанными начерно.

Есть и еще одна особенность у работы Мнесикла. Разворот оси торжественного входа на новый угол имел одно чрезвычайно изысканное обосгование. Точно выстроившись против оси север — юг, портик Пропилеев превратился в солнечные часы, исправно функционирующие и сегодня. Если посидеть хотя бы полчаса на камнях у остатков Священной дороги ниже Пропилеев, то видно, как тени от капителей перескакивают с одной каннелюры на другую, а снизу, из города, от самой агоры, было видно, как в течение дня ползет тень от бокового портика по шести колоннам главного.
Любопытно также, что если традиция Нового времени сосредоточила восхищенное внимание знатоков на Парфеноне, то древние расставляли акценты несколько иначе. В центре их внимания всегда оказывались Пропилеи и Эрехтейон. Павсаний, оставивший нам описание почти всех достопримечательностей Эллады, записал просто: "Пропилеи имеют крышу из белого мрамора, и по красоте и размерам камня до сих пор нет ничего лучше". Гарпократион, составляя свой Словарь в том же II в., записал под словом "Пропилеи" сухую справку: "О Пропилеях Акрополя, о том, как афиняне начали их строить в архонтство Евфимена по проекту архитектора Мнесикла, наряду с другими повествуют Филохор - в четвертой книге, а Гелиодор - в первой книге своего сочинения об афинском Акрополе. Между прочим, они говорят: "Постройка была совершенно закончена в пять лет, и затрачено было две тысячи двенадцать талантов. Ворот, через которые входили на Акрополь, было сделано пять". Цицерон в полемике записывает: "Деметрий Фалерский, который осуждает Перикла, первого мужа Греции, за то, что он потратил столько денег на постройку прекрасных Пропилеев" и т. д.

Авторы как Пропилеев, так и Эрехтейона разъединили ранее довольно жестко связанные между собой понятия величины и достоинства, величия и размеров. Общему ряду, который можно было бы обозначить как "примечательные сооружения", были теперь уже противопоставлены "шедевры архитектуры" - сооружения, оцениваемые не только и не столько как деяние заказчика, но как произведения мастера, произведения искусства. Сооружение изящного Эрехтейона, автор которого полностью порвал с ранее почти священным принципом симметрии, было совершенно головоломной задачей, поскольку в единой постройке следовало объединить целых четыре древних святыни, из которых главными были священное оливковое дерево Афины и священный источник. Каждая святыня требовала своих ритуалов, и автор, имя которого не установлено (Мнесикл мог быть наиболее вероятным мастером и здесь), с удивительной легкостью соединил вместе ионический портик и портик, где вместо колонн были установлены кариатиды - статуи девушек, держащих на голове капители, словно кувшины с водой.

С этого момента мастерство можно почитать состоявшимся! Признаки сооружений говорят сами за себя - их задумывали, проектировали и возводили как произведения искусства. Они создавались людьми, которые в совершенстве владели не только умением своего времени, но также интеллектуальными приемами сопоставления, выбора и оценки, т. е. освоили критерий оценки совершенства как такового.
Архитектурная энциклопедия