| |
Абсолютно
аналогичный опыт находим и в видениях блаж. Анджелы. Дух Святой
является ей и нашептывает такие слова: "Дочь Моя сладостная
Мне, дочь Моя храм Мой, дочь Моя услаждение Мое, люби Меня,
ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня".
Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места
от любовных томлений. Крест Христов представляется ей брачным
ложем. Она сама через это входит в Бога: "И виделось
мне, что нахожусь я в середине Троицы...". Не будем утомлять
читателя подробностями, представляющими благодатный материал
для психоаналитического исследования. Анджела просит Христа
показать ей хоть одну часть тела, распятого на Кресте, и Он
показывает ей свою... шею. "Тотчас же прежняя печаль
моя превратилась в такую радость и столь отличную от других
радостей (это точно! - В.С.), что ничего и не видела и не
чувствовала, кроме этого. (Еще бы! - В.С.). Красота же шеи
Его была такова, что невыразимо это. И тогда уразумела я,
что красота эта исходит от Божественности Его. Он же не являл
мне ничего, кроме шеи этой, божественной и сладчайшей. И не
умею сравнить этой красоты с чем-нибудь, ни с каким-нибудь
существующим в мире светом, а только со светом тела Христова,
которое вижу я иногда, когда возносят его". И т.д. В
отличие от восточных подвижников, до конца своих земных дней
сохранявших величайшее смирение и каявшихся в грехах, Анджела,
подобно и другим западным "святым", уверена в своем
общении с Богом и позволяет себе заявления, которые для восточной
практики звучат как явно кощунственные: "Душа моя была
прията в несотворенный свет и вознесена". Она не менее
страстно, чем на шею Христа, взирает на Крест Христов, на
Его раны и на отдельные члены тела. Не чужда она, как и многие
западные подвижники, и стигматизации, то есть насильственного
вызывания на своем теле кровавых пятен. В довершение всего
Христос обнимает Анджелу рукою, которая пригвождена была ко
Кресту. "Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе,
что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет
она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики,
что иногда не могла я стоять на ногах, но лежала и отымался
у меня язык... И лежала я, и отнялись у меня язык и члены
тела".
"Это, конечно, не молитва и не общение с Богом, - замечает
в связи с этим А.Ф. Лосев. - Это - очень сильные галлюцинации
на почве истерии, то есть прелесть. И всех этих истериков,
которым является Богородица и кормит их своими сосцами; всех
этих истеричек, у которых при явлении Христа сладостный огонь
проходит по всему телу и, между прочим, сокращается маточная
мускулатура; весь этот бедлам эротомании, бесовской гордости
и сатанизма - можно, конечно, только анафематствовать, вместе
с Filioque, лежащим у католиков в основе их внутреннего устроения
и молитвенной практики. В молитве опытно ощущается вся неправда
католицизма".
Среди наших либералов от христианства бытует взгляд, согласно
которому позиция Лосева - проявление экстремизма и нетерпимости.
(Либо, как в большинстве случаев, ее просто замалчивают).
Однако святоотеческая литература полна совершенно четкими
указаниями по поводу различения подлинно духовных и прелестных
состояний. Так, уже упоминавшийся нами св. Григорий Синаит
говорит: "Действие благодати есть сила огня Духа, которая
в радости и веселии сердца движет, укрепляет и очищает душу,
прекращает как бы на час помыслы и временно умерщвляет телесное
движение... Действие прелести есть воспламенение греха, разгорячающее
душу в услаждении, пробуждающее бешеное страстное влечение
к плотскому сожительству в телесном движении".
Изложенные выше явно прелестные состояния католических подвижниц,
в терминологии исихастов, есть ни что иное, как сведение ума
в нижнюю часть сердца. Великий знаток аскетики и святых отцов
святитель Игнатий Брянчанинов так излагает данный предмет:
"Старающийся привести в движение и разгорячить нижнюю
часть сердца приводит в движение силу вожделения, которая,
по близости к ней половых органов и по свойству своему, приводит
в движение эти части. Невежественному употреблению вещественного
пособия последует сильнейшее разжжение плотского вожделения.
Какое странное явление! По-видимому, подвижник занимается
молитвою, а занятие порождает похотение, которое должно бы
умерщвляться занятием".
Цитаты из книг:
Д.С. Мережковский "Испанские мистики". Брюссель,
1988
Откровения блаж. Анджелы. Пер. Л.П. Карсавина. М., 1918
А.Ф. Лосев "Очерки античного символизма и мифологии".
М., Мысль. 1993
©
Владимир Семенко
Июнь 2002
"Экстаз
святой Терезы" Лоренцо Бернини
|
|
